Российский режиссер и сценарист Эдуард Бордуков родился 30 июня 1979 года.
Интервью Екатерины Макаевой сайту «Люди на блюде» с Эдурдом Бордуковым от
14.06.2013 года: «Я не люблю говорить о себе».
Интервью с Эдуардом, молодым и, как нам кажется, очень перспективным режиссером,
мы хотели сделать давно. Но он со свойственными ему обаянием и скромностью ловко
выкручивался. Однако, когда стало известно, что его короткометражный фильм «
Арена» будет
показан на Каннском фестивале, наша беседа была уже неизбежна.
И вот одним весенним вечером мы наконец-то встретились в кафе и около двух часов
обсуждали современное кино, режиссеров, социальную функцию кинематографа,
российское кино, авторскую позицию... - и много чего еще. Очень жаль, что невозможно
передать весь разговор, тогда бы интервью получилось слишком длинным. Жаль,
потому что разговорить Эдуарда удается очень редко, но тем эта беседа и ценнее.
- Ты давно увлекся кино?
- Да, причем еще задолго до того, как начал заниматься им.
- А чем ты занимался до того, как начал заниматься кино?
- 15 лет занимался профессиональным спортом. Бегал на длинные дистанции.
Мастер-спорта международного класса, чемпион России, член сборной...
- Как ты пришел к спорту?
- Я жил в маленьком городке, из которого «выбраться» было практически невозможно.
А спорт у меня получался, и я выбрал эту дорогу. Сначала я занимался футболом, но к
11 классу понял, что как футболисту мне сложно будет продвинуться дальше. Это
командная игра, где нужно гораздо раньше заявлять о себе. Тогда выяснялось, что я
хорошо бегаю, и мне предложили быстро переквалифицироваться в бегуна на длинные
дистанции. Я так и сделал. Достиг определенного уровня, и меня заметили тренера в
Москве. Так я стал бегать за Динамо.
- Но при этом ты еще успел получить высшее образование, не так ли?
- Да, я окончил Горный университет, то есть я инженер. Но, если честно, уже ничего не
помню. Хотя учился я неплохо, у меня даже была лучшая защита диплома дня. Но по
складу ума я все-таки гуманитарий.
- Эдик, кто такой, по-твоему, режиссер?
- Это человек, который понимает какие-то механизмы, человеческие взаимоотношения,
поведение, может прогнозировать их и влиять на них при желании. Понимает, как это
делать. На самом деле мне кажется, много людей с мышлением режиссера, которые не
работают в сфере кино, но обладая, таким мышлением, такими навыками, они преуспели
в каком-то другом деле. По моим внутренним ощущениям, хотя, конечно, это может все и
не так, у меня всегда было ощущение, что я понимаю внутренние мотивировки людей,
могу трактовать их поступки. Не то, что на поверхности, а то, что внутри.
- То есть это как хобби - познание и разгадывание людей и их поведение?
- Я не могу это назвать хобби. Потому что хобби - это когда ты приходишь после
работы и строишь самолетик, например. А это постоянно присутствует в твоей жизни.
Ты общаешься с человеком, и вдруг в твоей голове возникает мысль, более сложная,
чем просто реакция на какой-то его поступок. То есть это как существование на двух
уровнях. Есть я, а есть «над я» - я над ситуацией. Но, конечно, все это изначально
идет от самоанализа, от собственных мотивировок. И понятно, что так бывает не
всегда - когда я делаю бутерброд, я просто делаю бутерброд.
- И из этого всего вырастают какие-то сюжеты?
- Да.
- А как все-таки ты пришел к кино?
- Кино я любил всегда и втайне всегда хотел этим заниматься. Но долгое время
считал, что режиссеры - это такие небожители, у них четыре головы, четыре мозга, и
куда я полезу со своими мыслишками. Но так получилось, что я начал общаться с
режиссерами, с людьми, которые занимаются кино, и понял, что они обычные люди, и я,
не имея опыта в кино, мог на равных с ними говорить.
А потом подвернулось АРТкино...
Как-то я шел на работу и по пути увидел объявление: набор в киношколу АРТкино. Я
созвонился с Димой Куповых, одним из ее основателей, мы начали общаться и
показались друг другу интересными, поэтому я еще до обучения в АРТкино стал
подключаться к этому проекту, помогать им.
- Расскажи про АРТкино. Что это была за школа? Теперь ведь о ней приходится
говорить в прошедшем времени... (Киношколы АРТкино больше не существует. Ее
основатели делают сейчас два отдельных проекта: режиссерские курсы «Артерия
кино» и Студия «Свободного кино»).
- Все, что у меня есть в плане кино, все это благодаря АРТкино. Я бы не решился,
например, поступить во ВГИК или другой вуз. АРТкино - это и режиссерские курсы, и
киноклуб, и просто место, где собирались люди, увлекающиеся кино. Понятно, что, с
одной стороны, уровень там был ниже, чем во ВГИКе или на Высших режиссерских
курсах, но с другой - обучение там не сильно отличается от обучения в том же ВГИКе.
Это место, где ты учишься сам, то есть занятия тебя направляют, а знание и навыки ты
уже приобретаешь в самостоятельной практике. И плюс ты находишься в тусовке
единомышленников, так сказать, варишься с ними в одном котле, делишься опытом,
идеями. В этом смысле для меня обучение в АРТкино - это была мощная мотивировка
заниматься кино, двигаться вперед в этом направлении.
Один бы я не стал снимать
короткометражные этюды, ночи напролет монтировать, собирать команду, тратить на
это время и силы...
- Какую свою работу ты считаешь первой серьезной?
- Я довольно критично отношусь к своим работам и у меня нет работы, про которую я бы
сказал, мне там все нравится.
Не знаю, у всех ли это режиссеров, но у меня получается так: когда я делаю фильм, к
концу съемок меня уже начинает тошнить от него. Его приходится просматривать
тысячи раз на монтаже, сто раз на озвучке. И поэтому когда картину нужно кому-то
показывать, я не могу сам ее смотреть и выхожу.
- Но ведь идеала достигнуть невозможно?
- Дело даже не в этом. Я не думаю, что моим картинам чуть-чуть не хватает до идеала, я
просто вижу, что там много проблем...
- И все-таки, какую картину ты бы мог показать широкой аудитории, кроме
«Арены»?
- Наверно, «
Кризис». Это самая первая серьезная для меня картина. Это
короткометражка, псевдо-док про успешного бизнесмена, который считает, что он
довольно безболезненно пережил кризис. И про странного человека, блаженного,
который находится на обочине жизни. Это не сюжетная история, это, скорее, фильм
репортаж про кризис 2009 года, про то, что не того кризиса мы боимся, как бы пафосно
это ни звучало.
- Ты работаешь сейчас постоянно как режиссер?
- Практически нет. Сейчас я больше пишу. В том году я написал сценарий
полнометражного фильма. Его уже приобрели продюсеры. Я участвовал в сценарном
конкурсе в рамках фестивале «Кинотавр». Призом стала поездка на сам фестиваль и
проведение там своей лаборатории, где победители обучались с британскими
сценаристами, мастерами. Там мы доводили до ума свои сценарии в течение недели, а
потом переписывали их под руководством этих мастеров. В финале мы должны были на
питчинге представить свои сценарии продюсерам, чтобы они купили их. Но с моим
сценарием получилось так, что его купили уже на этапе отбора.
- Это было два года назад, почему съемки так задерживаются?
- Потому что это сложная и долгая работа для продюсера - найти деньги,
государственные деньги. Мы должны были получить деньги еще в конце прошлого года.
Мы подали сценарий на конкурс в Фонд кино. Там сценарий понравился, он прошел все
этапы отбора и уже должен был финансироваться, но в конце года началась война
между Фондом кино и Минкультом. Поменялись правила: раньше Фонд кино занимался
всеми проектами, а сейчас стало так, что Фонд кино занимается только
коммерческими проектами, а авторским кино и дебютным занимается Минкульт.
Поэтому нам приходится все начинать сначала.
- О чем этот сценарий в двух словах?
- Идея фильма возникла как-то случайно. Помните, были серьезные столкновения между
националистами и кавказцами на Манежной площади? Эта тема тогда очень долго
обсуждалась. И вот я как-то сижу на кухне, слушаю радио, там как раз говорили про
эту ситуацию. Звонит женщина и говорит: «А у нас во дворе спортивная коробка, на
которой постоянно тусуются кавказцы, и наши дети боятся туда приходить. Что
делать». И так вот из этого звонка у меня возникла история на национальную тему...
Сценарий в двух словах: спальный район, двор, спортивная коробка, куда приходит
группа русских подростков поиграть в футбол. Они видят, что коробка занята
кавказскими подростками. Происходит конфликт, и, чтобы избежать драки, один из
героев предлагает им сыграть в футбол на эту коробку...
- А дальше сохраним интригу. Как ты считаешь, кино должно нести какую-то
социальную проблематику?
- Да, безусловно. Я четко различаю: есть кино, которое развлекает, а есть кино,
которое несет социальную нагрузку. Хотя на самом деле, нет фильмов, которые бы не
несли социальную нагрузку. Она может быть простая, лобовая, но она есть в любом
кино, даже в развлекательном. Другой вопрос, что есть фильмы, где акцент ставится
на развлекательную составляющую, а есть, где главное - показать какие-то серьезные
проблемы общества.
Среди режиссеров, авторов есть две позиции. Одна говорит о том, что задача автора
вскрыть проблему, поставить диагноз обществу, но не лечить, а другая - о том, что
мало, поставить диагноз, нужно найти решение проблемы, дать свой ответ, как ты
видишь выход из ситуации.
- Какая авторская позиция тебе ближе?
- У меня нет пока ответа на этот вопрос. В сценарии «Коробки» я пытаюсь дать ответ
так, как я его вижу, а вот «
Арена» - это постановка проблемы, диагноз.
- Раз уж ты начал говорить про «Арену», расскажи, пожалуйста, что это за фильм,
о чем он?
- Это жесткая, драматическая история. Там много ненормативной лексики... История
про то, как два полицейских, молодых курсанта, оказываются свидетелями того, как
скинхеды нападают на парня нерусской национальности. Так выходит, что курсанты
тоже попадают под раздачу и вынуждены спасаться бегством вместе с этим парнем. В
общем, это история про то, что есть скинхеды и их мало кто любит, есть полицейские,
которых тоже особо не уважают, и есть этот нерусский парень, который олицетворяет
разные национальности, и их тоже не принимает общество.
Мы часто слышим такие историю про национальные конфликты, они щекочут наши нервы,
но чаще всего мы не являемся свидетелями или героями этих историй, они происходят
где-то там, далеко от нас. И наше отношение к этим людям не меняется. Но все эти
истории про нас. Эти герои находятся на арене перед нами. И история получается еще
и о том, как общество наблюдает за всем этим, и редко кто, увидев такую ситуацию,
сообщит в полицию, не говоря уже о том, чтобы вмешаться и заступиться.
Когда «Арену» посмотрел один режиссер из США, который работает в России сейчас, он
рассказал мне такую историю. В одном неблагополучном районе Нью-Йорка банда
напала на женщину, 40 минут они издевались над ней, насиловали, обокрали и убежали.
И за все эти 40 минут из соседних домов никто не позвонил в полицию. Эта история
получила большой резонанс, и очень много обсуждали вопрос: почему никто не
сообщил в полицию? То есть это явление - безразличие - свойственно любому обществу.
Про это я и пытался рассказать. А национальный вопрос - это лишь предлог.
- Насколько сложно организовать съемочный процесс? Сейчас много различных
технологий, новых камер, компьютерных программ, которые, вроде как, должны
упрощать эту работу... Так ли это?
- Я снимаю уже несколько лет и мне сложно представить, как человек, который никогда
не вникал в кинопроцесс, может взять и организовать хорошие съемки. Причем я
говорю не только про обучение, а даже просто про вращение в определенной
тусовке...
- Но есть, же люди-самоучки, которые берут в руки камеру и вдруг снимают что-то
действительно стоящее.
- Есть. Но это единичные случаи. Как правило, они выстреливают, но им потом сложно
держаться и все равно приходится, и учиться, и общаться с нужными людьми. Вот
пример: Валерия Гай Германика, вроде как сняла фильм «Девочки» за три копейки, но
не забываем, что она училась у Марины Разбежкиной... А сейчас ее школа - одна из
ведущих киношкол в России.
- А расскажи на примере «Арены», как строился съемочный процесс?
- После того, как я написал сценарий, я пошел к моим друзьям в продюсерскую студию
«Творог медиа групп». Сценарий им понравился и мы начали собирать команду,
которая тоже состояла из знакомых, друзей. Все работали бесплатно. Это к вопросу
об одной тусовке...
- Как «Арена» попала на Каннский фестиваль?
Даже не знаю... В России есть кинокомпания «Leevandia», которая занимается такими
вещами. Когда они видят интересный, стоящий короткометражный фильм, они берут его
на международные фестивали. Так случилось и с моим фильмом. Его показали в одной
из программ, но не в основной.
На самом деле отправить фильм на фестиваль можно и самому. Садишься, узнаешь
правила, заполняешь анкеты и отправляешь свой фильм.
- Что ты сам чувствуешь, после того, как твой фильм показали в Каннах?
- На самом деле, ничего особенного. Фильм от этого не стал лучше или хуже. Какие
проблемы для меня в нем были, такие и остались. А сейчас идет лотерея, в какие
фестивале он попадет, а в какие не попадет. Хотя, конечно, чем больше фильм
участвует в фестивалях, тем лучше для его продвижения и для нашей команды. И мне
будет легче заинтересовать нужных людей своими новыми проектами. Я рад, что
находятся такие люди, которым интересны мои идеи.
- Ты мог бы снимать только авторское кино, которое не приносило бы доход, но
было бы лично твоим словом в кинематографе? Или ты готов снимать, скажем так,
коммерческое кино только ради денег?
- Для меня эталон - это не артхаус, где глубина, полет мысли, но сам фильм понятен
только единицам, а кино, пусть и массовое, но где звучит важная идея. Я надеюсь
сделать из «Коробки» именно такой фильм.
- А ты готов взяться, например, за романтическую комедию?
- Почему нет? Есть очень хорошие фильмы, например, «Реальная любовь» или «Ноттинг
Хилл». Я иногда даже думаю, что мне хотелось бы снять хорошую романтическую
комедию. Возможно, с простой идеей, но показанную под оригинальным ракурсом.
- Как ты думаешь, почему такие фильмы как «Яйца судьбы» или «Наша Russia», которые
откровенно глупы, так популярны?
- Мы с друзьями и коллегами режиссерами часто обсуждаем это. И я сам не могу понять,
почему люди, которые уже много раз обжигались на этих фильмах, все равно идут на
подобные...
- Ты не считаешь, что это показатель нашего уровня культуры, общего
образования?
- Наверно, в какой-то степени, но хочется верить, что ситуация меняется.
-
Банальный вопрос: какие режиссеры или фильмы тебе нравятся?
- У меня нет любимых режиссеров, творчество которых я бесспорно принимаю. Есть
фильмы, которые на меня повлияли. Например, «Андрей Рублев» Тарковского,
«Фотоувеличение» Антониони, «Заводной апельсин» Кубрика, обожаю фильм Гиллиама
«Бразилия»...
Режиссеры, которые мне близки по духу? Это Стенли Кубрик, молодой Скорсезе, его
ранние работы... Из российских режиссеров я очень люблю Валерея Тодоровского... Он
снимает жанровое кино, для широкого зрителя, и у него получаются очень достойные
работы: «Любовь», «Любовник», «Страна глухих»...
- Ты считаешь, что режиссер должен много читать?
- Абсолютно. У меня с этим проблема, не могу сказать, что у меня есть культура
чтения, наверно, потому что я рос в такой семье, где читать было не очень принято...
хотя в детстве я очень любил читать. Я делал две вещи: либо хулиганил, либо читал.
Сейчас тоже стараюсь читать много...
- В детстве ты был хулиганом?
- Абсолютным. Бил стекла, прокалывал шины... (смеется).
21