Доронин Александр Владимирович родился 25 марта 1976 года в Саратове.
В 2001 годуокончил РАТИ (ГИТИС) (курс А.В. Бородина). С 2001 года работает в Российском
академическом Молодежном Театре.
Театральные работы: «Forever» по А. Ибсену (Пали), «Бескорыстный убийца» Э.Ионеско
(Беранже), «Идиот» по Ф. М. Достоевскому (Ипполит), «Приключения Тома Сойера»
М.Твена (Джо Харпер).
В
2008 году дебютировал в качестве
режиссера спектакля «Платонов. III акт».
Работы в кино и сериалах: «Неотложка», «Короли игры», «Шахта», «Одесса-мама».
Из интервью Аксиньи
Крыловой «Studio Д,Антураж» апрель 2012 года: «Уж если падать - то с колокольни!»[/b]
Вопреки устоявшемуся мнению, главный человек в
театре все-таки не зритель. Главный - актер на сцене. Именно он генерирует
чувства, настроение и эмоции, за которыми мы идем в театр. Именно он ведет за собой
зрителя, погружает его в историю и заставляет переживать жизнь персонажей как
свою собственную. И, безусловно, актер должен быть яркой личностью,
индивидуальностью. Именно с таким актером, режиссером Александром Дорониным мы
беседуем сегодня.[/b]
- Александр, вы принадлежите к той самой "саратовской диаспоре" в
Москве.
- Да, нас тут много. Первое театральное образование я получил в Саратове и научился
системным вещам - что такое белое, что такое черное. А потом я приехал в Москву и
поступил в РАТИ, на курс Алексея Владимировича Бородина. Здесь, конечно, более
жесткая система обучения и выживания: если сам не возьмешь знания, то никто их в
тебя не вложит. Поэтому лучше, когда осознаешь в полной мере, зачем ты приезжаешь в
этот город и зачем учишься в театральном вузе.
У нас было много самостоятельности и свободы, но и свободу нужно уметь
использовать с умом, "ловить" моменты для самореализации. Бородин такой человек -
он бросает идеи актерам, режиссерам, и только от тебя самого зависит, поймаешь ли
ты их и сможешь ли развить, выразить себя. Время нашей учебы было "золотым", звучит
банально, но это так. Это было время большого движения, драйва, молодости в
творчестве. Мы учились и репетировали в институте до часу ночи, ехали в общежитие
и продолжали фантазировать там, придумывая новые этюды, отрывки.
- Что побудило вас
попробовать себя в режиссуре?[/b]
- В академии, на третьем курсе, у нас был "Конкурс самостоятельных отрывков". Тогда
я впервые попробовал сделать чтото сам как режиссер, мне было очень интересно. С
однокурсником Сережей Печенкиным мы поставили отрывок из поэмы "Мертвые души". А
позже, уже в РАМТе, Алексей Владимирович, посмотрев наш этюд "Платонов. III акт",
предложил сделать полноценный спектакль для "Ночного проекта". Этот спектакль мы
играем в Черной комнате.
-
Почему именно Чехов и эта часть его ранней пьесы "Безотцовщина"?[/b]
- Когда меня об этом спросили друзья, я ответил: "Уж если падать - то с колокольни!"
"Безотцовщина" - самая первая пьеса Антона Павловича. Это квинтэссенция его
дальнейшего творчества в драме, где он по-мальчишески хулиганил и начал движение
к тому Чехову, которого мы знаем сейчас. Если конкретно, почему только один акт -
третий из четырех, то потому, что он самый экстремальный по эмоциям. Он очень сжат,
события проносятся вихрем, и главный герой Платонов настолько быстро
эволюционирует, что это невероятно интересно играть и смотреть. Герой ведь в
начале полуторачасового спектакля совсем не тот, что в конце.
- Был соблазн самому сыграть в
этом спектакле?[/b]
- Нет. Мне кажется, режиссер не должен играть в своем спектакле. Теряется что-то.
Теряются дистанция, взгляд на происходящее со стороны. Моя задача состоит в том,
чтобы товарищи мне поверили и пошли за мной, чтобы заработал весь механизм.
- Насколько важно для актера быть цельным человеком? Есть
мнение, что цельность для актера - понятие недостижимое.[/b]
- Я думаю, если в актере нет цельности, если он не художник на сцене, то ему нечего
будет сказать людям в зале. Если играешь на маленькой сцене, на расстоянии
вытянутой руки от зрителя, где ему видны малейшие движения твоей души, выражение
глаз, - не обманешь, не "сыграешь", можно только прожить вместе со своим персонажем.
И о нем нужно знать все - и что было, и что будет. Этого не сделаешь разумом. Это на
уровне чувства. Кропотливая работа и внутри себя самого, и в сотрудничестве с
режиссером и партнерами. Только совместная работа рождает спектакль. Мы -
путешественники и исследователи природы человеческой души. Но при этом не имеем
права диктовать людям свою мораль. Мы не учителя.
- Почему именно "Бесы" - ваша вторая режиссерская
работа?[/b]
- Идея этой постановки родилась давно. Когда вышел "Платонов. III акт", захотелось
обратиться к хорошей прозе. А кто в этом смысле может быть лучше Достоевского?
Весь роман перенести на сцену очень сложно, потому я выбрал линии трех героев.
Молодые люди, мальчишки, каждый из которых несчастен по-своему, каждый из которых
одержим своим бесом...
- Кажется, "Бесы" сейчас входят в моду в
российских театрах?[/b]
- Да, ставят многие. Наверное, что-то такое происходит в обществе, витает в
воздухе, отчего люди начинают обращаться именно к этому роману Федора
Михайловича.
И это нынешнее ощущение жизни странно перекликается с Достоевским, с ощущением
жизни его героев. Нам интересно понять, что именно заставило этих молодых людей
обратиться к бесовщине. Ведь все мы в детстве чисты, нас учат жить по законам
нравственности и морали. Что такого должно произойти в жизни человека, чтобы он
отвернулся от Бога? Но при этом меньше всего хотелось бы грубого переложения
Достоевского на нынешние реалии, прямых политических аналогий, хотя они
прочитываются легко. Мы делаем спектакль о людях.
- То есть, если возникает
вопрос: делать что-то или не делать...[/b]
- Надо делать, чтобы не жалеть! Если эта история меня трогает, что-то цепляет в
душе, приходит на уровне интуиции - нужно делать. Не важно, актер я в этом спектакле
или режиссер. Необходимо движение. Вверх, а не по горизонтали.
15